Андреев Кирилл Павлович
Дата рождения: апрель 1918г.
Место рождения: В.Тимерчеево ЧАССР.
Социальное положение родителей:
крестьяне.
Член КПСС.
Образование: Сарапульский сельхоз
техникум, 1938г., агроном;
Тимирязевская академия (н/высшее - 5
курсов), 1958г., агроном.
Женат, имеет 4 детей.
Ветеран Финской и Великой Отечественной войны. Был ранен. В отставку вышел старшим лейтенантом в 1949г. по сокращению численности
Армии.
В 1950г. семья Андреева К.П. поселилась в Ошье.
Работа:
1950г. - агроном Б-Кустовской МТС (с.Ошья);
1951г. - гл.агроном Б-Кустовской МТС (с.Ошья);
1954г. - директор Чапаевской МТС (д.Суганка);
1956г. - председатель колхоза им.Ильича (с.Ошья);
1965г. - до пенсии - директор Тишковского откормосовхоза (г.Оса).
Для Андреева Кирилла Павловича главным ориентиром в жизни было уважение людей, с которыми он работал.
Времена были непростыми. Послевоенная разруха, многие не вернулись с фронта, неурожай и голод 46-47г.г, карточная система на продукты
до 1948г, нет сельхозтехники, нет скота, нет средств, постоянные шараханья в высшем руководстве СССР в вопросах развития сельского хозяйства*.
Однако, какие бы ни были трудные времена, планы поставок никто не отменял. Людям по трудодням надо было выплатить. Семена и корма заготовить, ГСМ купить, технику отремонтировать, запчасти найти. И много чего еще надо. Всего не перечислишь. А еще погасить долги
государству за имущество и технику МТС, купить новые тракторы, комбайны, машины, прицепную технику, найти оборотные средства.
Крутиться приходилось изо всех сил, использовать все связи с промышленными предприятиями, шефами и организациями, которые были
налажены еще в период работы в МТС.
Других забот было не меньше. Зимой – планирование севооборота, ремонт сельхозтехники и инвентаря, обеспечение зимовки скота, хватит ли кормов. Весной на фермах начинался отел. Потом вспашка, сев яровых, посадка овощей. Дальше - сенокос, уборка урожая, доведение зерна до кондиции, выполнение плана поставок, заготовка семян, вспашка, сев озимых.
Велось строительство. Построена современная по тем временам столовая. Построен и оборудован клуб и библиотека в разрушенном
здании церкви. Переоборудованы и утеплены фермы. Построены два пруда – Корабль и Закарпатский. В пруд Корабль запущен зеркальный карп, который в основном отправлялся шефским предприятиям. Шефы взаимно поставляли запчасти и обеспечивали капремонт колхозной техники,
что также приносило существенный доход колхозу.
Большая личная заслуга в поддержке колхоза им.Ильича принадлежит Каюрину Александру Павловичу** и Горохову Николаю Михайловичу***.
В колхозе появилось много новой техники – гусеничные тракторы ДТ-54, колесные МТЗ-3, самоходные комбайны С-4, СК-3,
автомобили ЗИС-150, ГАЗ-51, ГАЗ-63, ГАЗ-69А, бульдозер, самосвал.
В сводках районной газеты колхоз всегда находился в десятке лучших. Заметно повысились доходы, улучшалась жизнь колхозников
центральной усадьбы и в бригадах. Колхоз активно вовлекал в трудовое воспитание школьников и подростков. Летом ребята работали за
трудодни на прополке, сенокосе, зернотоке. Когда начинался учебный год, школа оказывала колхозу организованную помощь в уборке льна,
картофеля и других культур.
Убранный в валки лен вязали в снопы, грузили в специально оборудованные телеги и отправляли на склад.
Колхозную картошку выкапывала лошадка, запряженная в плуг. Школьники стряхивали ботву и собирали картошку в кучи.
Потом сортировали и грузили ее на машину для отправки в овощехранилище. В обед колхозная кладовщица привозила молоко, хлеб и мед. На заработанные деньги, как объявил на линейке директор школы Чепкасов Иван Петрович, школа покупает пианино.
Также школой был приобретен первый в Ошье телевизор Рекорд-12. В учительской, где он был установлен, по вечерам собирались жители села.
Найти свободное место, когда показывали комедию, например, «Растеряева улица», было невозможно.
Вся производственная деятельность в селе требовала организации и постоянных усилий по ее налаживанию со стороны руководителей,
бригадиров, специалистов колхоза. Андрееву Кириллу Павловичу удалось с честью оправдать доверие односельчан, которые избрали его
председателем колхоза им.Ильича.
Не меньшая заслуга Андреева Кирилла Павловича и его жены – учительницы начальных классов Ошьинской школы Андреевой Людмилы Степановны в том, что в своей семье они сумели вырастить и воспитать четверых детей, в которых воплотились лучшие личные качества своих родителей. Все их дети стали высококлассными специалистами и многого достигли в своей жизни.
* Массовым тиражом 500 тыс. экземпляров в 1952г. Госполитиздат выпустил речь на пленуме ЦК КПСС 11.01.1933г. И.Сталина
«О работе в деревне». Снова поставлен вопрос о вредителях: «… о контрреволюционных деяниях, если в колхозах будут заправлять эсеры и меньшевики, петлюровские офицеры и прочие белогвардейцы, бывшие деникинцы и колчаковцы …». Уму непостижимо, что в головах у
этих угоревших людей во власти, пытавшихся поднять новую волну беспредела?
Только сменилось высшее руководство СССР, и тут же появились новые «реформаторы». В 1953г. на сентябрьском пленуме ЦК КПСС,
как пишет Большая Российская энциклопедия, принято решение все управление селом передать МТС «…ответственность за развитие всех сторон колхозного производства – от планирования до учета и распределения произведенной продукции …возложить на МТС».
Не успели еще новые «реформаторы» толком начать свои реформы, как другие законом СССР о реорганизации МТС от 31.03.1958г.
ликвидировали МТС.
Как происходила реорганизация наглядно видно на примере Чапаевской МТС в Суганке.
** Каюрин А.П.– бывший заместитель начальника цеха крупнейшего в стране авиамоторного завода им. Сталина, был направлен в Ошью
заместителем директора Б.Кустовской МТС в 1947 году. С 1949г.- директор Б.Кустовской МТС, а в период реорганизации МТС – первый секретарь Б.Усинского райкома партии – помог организовать максимально безболезненную передачу имущества МТС колхозу, наладить шефскую и другие
виды помощи. В 1950г. Каюрин принял Андреева К.П. на работу в МТС. Потом их личные товарищеские отношения поддерживались на протяжении
всей трудовой деятельности до выхода на пенсию.
*** Горохов Н.М. – директор Пермского предприятия «Центральные авторемонтные мастерские» (завод «Автоагрегат») – шефское предприятие
колхоза им.Ильича. Налаженная шефская помощь с этим предприятием позволяла производить капремонт всего автотранспорта колхоза, по
обмену обеспечивать МТМ колхоза практически любыми запчастями и агрегатами для сельхозтехники. Шефская помощь была фактически
одной из форм господдержки колхозов и безусловно была выгодной, т.к. затраты на выполнение работ и услуг, обеспечение материалами и
запчастями (зачастую списанными) производились по минимальным ценам.
Кто мы и откуда
Мои родители - Андреев Кирилл Павлович и Андреева Людмила Степановна (Серебрякова в девичестве) поселились в Ошье в
1950 году. Папа, после окончания Сарапульского сельскохозяйственного техникума в 1938 году был призван в армию – в г.Лепель,
Белорусской ССР, откуда был отправлен на Финский фронт. Мирная жизнь для него закончилась до окончания Великой Отечественной
войны. В отставку он вышел в звании старшего лейтенанта в связи с сокращением численности Армии в 1949г. Мама после окончания педагогического училища работала в Шарканском райкоме партии. Поженились они в 1945 году. В 1946г. родился мой старший брат
Володя. В 1948 году - я. Сестра Люда и брат Вася родились в Ошье в 1952 и 1954г.г. соответственно.
Учеба в техникуме. Друзья.
Выпускники ССХТ 1938г. – агрономы.
Мой дед Павел проживал в Больших Кустах. Туда его семья бежала из Поволжья от засухи и голода 30-х годов.
Хотя правительство и помогало переселенцам небольшими выплатами, не везде семьям разрешалось поселиться. Согласно исследованиям Пермского университета в Сарапульском уезде отказывали всем, ссылаясь на отсутствие свободной пахотной земли и леса.
Больше-Усинский староста отправлял переселенцев на малообжитые места, чтобы избежать конфликтов с местным населением.
В Ошье переселенцев не было совсем, зато много их появилось в окрестных деревнях.
1938 год. Перед Финской войной.
1940 год. Школа младших командиров и
политруков. Погибли все, кроме папы.
1942 год. Лейтенант Андреев К.П.
После окончания службы в армии, папа с семьей поселился в Больших Кустах у деда Павла, а когда папу назначили агрономом
Больше-Кустовской МТС (директором МТС был Каюрин А.П.), мы переехали в Ошью. На первых порах в конторе МТС нам выделили
маленькую комнатку. Начали строить дом. Дед Павел приезжал и, как мог, помогал нам. Он был удивительным, безобидным, верующим
человеком. Однажды мы с ним пошли в лога за ягодами. День был тихий, теплый. Мне, в мои 5 лет, - не до ягод. Куда интереснее
разглядывать кузнечиков. Как они отталкиваются своими мощными мускулистыми лапками и улетают далеко - далеко. И как, наверно,
больно могут ранить тебя саблей или клешнями и погубить, пустив в ранку коричневый яд, капающий из пасти.
Я хочу показать деду большого зеленого летающего кузнечика с саблей. Заглядываю деду в лицо и с ужасом замечаю, что большой
серый паут (овод) пьет кровь, усевшись у него на носу.
- Дед, у тебя на носу паут пьет кровь, убей его, шепчу я.
Дед внимательно смотрит на меня своими усталыми от долгой жизни глазами, опускает высохшие от старости ладони и негромко
говорит мне:
- Пусть. Божья тварь, тоже жить хочет.
Так в детстве познавалось добро и зло. Помню это всю свою жизнь.
Вскоре дед Павел вернулся на родину, так как жизнь там стала налаживаться. Дом в Ошье уже подвели под крышу.
Стало ясно, что домашнее хозяйство будет достроено и наша семья приживется на новом месте. Папа с мамой впоследствии бывали на
родине деда, регулярно помогали родственникам материально. Мой младший брат Вася несколько лет назад тоже гостил там. Приветливо
встречен был многочисленной родней. Все у них сложилось хорошо. Деревня крепкая, дома каменные, улицы асфальтированные. И главное - живут там добрые и счастливые люди.
Деда Степана Серебрякова я не видал. По маминым рассказам знаю, что он был талантливым человеком. Родился и проживал в
Челябинской области. Перед революцией бригада мастеров строила и оформляла церкви в Удмуртии. Дед Степан был иконописцем
богомазом, расписывал купола и стены храмов. Во время революции и гражданской войны вернуться на родину дед с семьей не смог.
Обосновался в Шарканском районе Удмуртии. Был раскулачен, но не выслан. В 8 километрах от Шаркана на выселках снова построил дом.
В годы моей юности и в более поздние времена мы много раз гостили у маминых братьев Алексея, Аркадия и у сестры Нюры.
А деда, бабушки и старшего маминого брата Степана уже не было в живых.
1952г. Игошева с малышом, папа и мама.
Дети: Гоша Игошев, Вова Андреев,
Каюрин и Юра Трегубов.
Вова и Саша Андреевы. 1952 год.
Мама, по приезду в Ошью, устроилась воспитателем детского дома для эвакуированных детей.
Первую группу детей в Ошью привезла Нирконен Анна (Ауэна) Павловна. Детдом разместили в двухэтажном
здании Интерната, которое стояло напротив семилетней школы. Там мама познакомилась и сдружилась
с Анной Павловной. Детдом в Ошье просуществовал до 1956 года, когда основная часть детей
вернулась к родным. Анна Павловна не захотела уезжать из Ошьи и осталась преподавать в средней школе немецкий язык.
В дальнейшем такие образованные и интеллигентные люди как она встречались мне не часто.
1952г. Елка для детей работников Б-Кустовской МТС.
1952г. Гоша, Саша, Таня.
Однажды в праздники Анна Павловна у нас в доме показывала маме, как приготовить торт. Какие-то приправы она принесла с
собой.
Торт получился необыкновенно вкусным. Может и потому, что сладостей, кроме пряников и карамельных конфет, мы видели мало.
Анне Павловне, как она рассказывала маме, кто-то из Ошьинских столяров смастерил кресло-качалку.
Очень хотелось посмотреть на эту диковину. Случай представился, когда Анна Павловна пригласила детей на чай. Жила она по улице
Зеленой, что ведет в МТМ, примерно в середине улицы, на левой стороне. В доме у нее была маленькая комнатка.
На столе в вазочках лежали конфеты и пряники. Пока мы пили чай и ели сладости, Анна Павловна рассказывала нам что-то.
Только в конце удалось рассмотреть кресло. Оно было не таким изящным, как я его себе представлял, и при раскачивании довольно
громко стучало о пол. Впрочем, потом Анна Павловна сама рассказала маме, что кресло получилось не вполне удачным.
1963г. Анна Павловна, Иван Петрович, Виктор Дмитриевич, Ольга Петровна.
1959 год. Гулянье на правом берегу реки.
Крайние справа сидят мама и папа.
В Ошье Анна Павловна жила одиноко. Были ли у нее родные и близкие или нет – мне неизвестно. Я пытался найти в
интернете о ней хоть что-нибудь. Ее участие в спасении детей войны – подвиг, который не хотелось оставить забытым.
Фамилия Нирконен ведет в Прибалтику и в Финляндию. Там и там прокатились война, горе, беда, разруха, безбожие и расчеловечивание. Оказавшись в Ошье, мне думается, Анна Павловна нашла опору в жизни – уважение людей, спокойствие души, уверенность в правильности выбора, который она сделала. Так я думаю и так я чувствую.
Анна Павловна учила нас языку врага, но мы понимали, что она любила нас и всегда обращалась к нам, к каждому из нас
уважительно, только на Вы. Помню как пели песню:
Kleine weise Friedenstaube, fliege ubers Land!
Allen Menschen, gros und kleinen bist du wohlbekannt.
Du sollst fliegen, Friedenstaube, allen sag es hier,
Dass nie wieder Krieg wir wollen. Frieden wollen wir!
Маленький белый голубь мира лети над землей
Всем народам большим и малым
На нашей планете передай
Что мы больше не хотим войны. Мы хотим мира.
Анны Павловны уже давно нет, а добрые воспоминания ее учеников о ней до сих пор
приходят и приходят на сайты Ошьи.
Папа и мама
Папу мы видели дома редко. Вставал он и уходил на работу рано, когда мы еще спали, а приходил – когда мы уже заснули.
Зимой темнело рано. Мама из детдома перевелась в школу учительницей начальных классов. Вечера проходили при керосиновой лампе.
Мама вечерами топила печь, готовила впрок еду, проверяла тетради, писала прописи, что-то шила или стирала. С утра, пока мама была в
школе, с нами сидела до прихода мамы няня – молоденькая девочка Ира из соседней деревни, которая жила в Ошье у родственников.
Летом жилось привольно. Приезжал дед Павел, маме давали отпуск, приходила соседка Валентина Килина и уводила нас к себе в гости.
Угощала свежим медом. Делала она так – разрезала вдоль крупный огурец, вырезала середину и заполняла ее медом. Жила Валентина с
дочерью Ириной, работала в детском саду. Ирина по возрасту была на несколько лет старше нас, так что мы ее не очень интересовали.
Андреев Кирилл Павлович. Андреева Людмила Степановна.
Тем летом нам подводили электричество. Подключал брат Валентины Килиной – Иван. Он работал электриком. Сделал разводку,
вывел из дома провода. Когда полез на когтях на столб, от которого питались соседние дома, столб рухнул вместе с Иваном на землю, т.к.
оказался гнилым. Иван лежал на земле бледный, без сознания. Собрались люди. Бабушки запричитали, что если его дернуло током,
надо прикопать землей, чтобы ток вышел. На носилках Ивана унесли в больницу. Слава богу, все обошлось сотрясением мозга, и без
последствий.
Столб поставили. Электричество подключили. Дизельная электростанция стояла в МТМ. Включалась она на несколько часов утром и
вечером. Но и такой режим давал возможность работать в Ошье мастерским, маслозаводу, ферме, зернотоку, больнице и магазинам.
Когда мы со старшим братом учились уже в школе, мама приучила нас поддерживать заведенный в доме порядок - принести дрова,
картошку, положить корове сено, убрать из конюшни навоз, накормить кур, наносить воды, вычистить двор и тропинку от снега. Два раза в
неделю вымыть пол, по воскресеньям истопить баню. Топили баню также для стирки белья. Стирала мама в корыте - на стиральной доске. Полоскать белье ходили на речку. Летом на мостках, зимой в проруби. Мы с Володей подносили, относили и отжимали белье. Полоскала
мама - голыми руками в ледяной воде. Потом, когда мы выкопали свой колодец и поставили сначала ручной, а потом и электрический насос, полоскать на речке уже не было необходимости. Полоскали возле бани разбавленной (не студеной) водой. В доме был установлен бак
на 100 литров для воды, которой хватало уже на все. Летом понемногу пилили и кололи дрова. Колоть свежие березовые чурки мне
нравилось, а вот пилить было трудно – не хватало сил. Постепенно двор освобождался от дров, готовился к началу сенокоса подъезд к
сеновалу. Хотя поленница в дровеннике росла, дело двигалось не так быстро, как хотелось бы. На не распиленных бревнах появлялись
уже молодые побеги с бледно зелеными листьями, которые еще цеплялись за жизнь, но грустная участь которых была уже предрешена.
Вова Андреев. Саша Андреев.
В пору сенокоса, когда привозили воз сухого сена и сваливали во дворе, мы с Володей перетаскивали его на сеновал.
Володя подавал сено снизу вилами с длинным черенком в окно сеновала, а я принимал и укладывал сено наверху под крышу.
Плохо было тогда, когда сено привозили непросушенным в пасмурную погоду. Разбрасывали его вдоль огорода и постоянно ворошили.
Не за то переживали, что жалко сил, а за то, что сено могло сгореть. Однако обходилось. Погода прояснялась, сено просыхало и
переносилось под крышу.
Заботы не кончалась никогда. По весне надо разбросать перегной. После вспашки посадить картошку, овощи, огурцы, помидоры.
Потом поливать, прореживать, полоть, окучивать. И когда мама уже не справлялась, а мы увиливали, она пугала нас – вот скажу отцу, он
вас к порядку приучит. Но она забывала сказать. Папа был добрым человеком, нам не хотелось его огорчать, и маму мы слушались тогда беспрекословно. На этом все и заканчивалось.
Многого мы не видели и не знали. Как мама по ночам дежурила у Венеры (так звали корову) перед отелом. Как она радовалась, когда
приняла первые роды теленка. Как спустя некоторое время лечила корову от мастита вымени (болела Венера тяжело), а потом летом
каждый день ходила в стадо на Закарпатские луга еще и на обеденную дойку. Давать сено и убирать навоз из конюшни входило в мои
обязанности. Корова меня знала, и когда маму на несколько дней осенью отправили в район на открытые уроки, Венеру мама оставила
меня. Вечером я пришел в конюшню, дал Венере хлеба, дал болтушку с отрубями и начал доить. Не было сноровки, и руки не работали.
Измучил корову. Косилась она на меня, но все же половину молока отдала. На другой день было уже легче. Мама меня за этот подвиг
охвалила.
Мои первые детские воспоминания о стройке дома такие. Сарай к лету уже построен и мы ночуем в нем. Плотники закатывают
веревками наверх венцы сруба. В следующие дни кто-то из плотников кромит доски крыши, размечая их угольным шнурком, и стругает
досках желобки. Следующие воспоминания. Сарай обнесен забором из горбыля. За забором большая черная коза Манька с огромными
рогами. Подходить близко к забору страшно. В другой день - снежок, мама ушла в сарай доить Маньку. В загородке, на сене - два беленьких козленка. Папу назначили главным агрономом МТС. Следующим летом строится конюшня и сеновал. Манька с козочками первыми бегут
из стада домой. Уже не страшная. Мы с Володей встречаем их хлебом. В следующем году – уже в школу. Папу райком переводит в
Суганку – директором Чапаевской МТС. Жалко Маньку, жалко козочек – их пришлось продать. Мама плачет. Жалко дом. Продавать пока
не стали – пустили постояльцев. И уехали в Суганку налегке, почти без пожитков. Да и не было их у нас.
Наш дом в Ошье.
Дальше судьба сложилась удачно. В Суганке мы прожили недолго – меньше 2 лет. МТС в стране начали упразднять, а имущество передавать колхозам.
Александр Павлович Каюрин, уже работая секретарем Большеусинского РК КПСС, сделал много для того, чтобы вернуть папу в
Ошью. Это и обратный перевод, и рекомендации райкома по кандидатуре председателя, и проработка вопросов передачи имущества МТС.
После возвращения в Ошью состоялись выборы, где председателем колхоза избрали папу. Колхоз им.Сталина (в дальнейшем им.Ильича)
еще в начале 60-х
годов был укрупнен за счет добровольного объединения с соседними хозяйствами. Поэтому имущество МТС передали в основном колхозу им.Сталина, в рабочем состоянии, без дробления и распыления. Ликвидация МТС происходила уже при Трегубове. А Каюрина к этому времени, в связи с ликвидацией Больше-Усинского района, перевели сначала в Верхние Муллы, а затем в Пермь директором треста откормосовхозов «Скотооткорм».
Когда мы вернулись в Ошью, стройка дома продолжилась. На очереди была баня, курятник и забор. Мама стала подыскивать корову. Однажды к маме пришла женщина и рассказала, что у нее обнаружили рак, кладут на операцию, и выживет она или нет, никто не знает, что она хочет продать свою корову Венеру в хорошие руки. Так в нашей еще новой конюшне появилась любимая мамина корова Венера. А женщине той сделали операцию и она мало помалу стала восстанавливаться и выздоравливать.
Суганка
Папа уехал в Суганку раньше нас. Надо было освоиться на новом месте, решить жилищные и бытовые вопросы. Семья уже стала
многодетная – в Ошье родились Люда и Вася.
Суганка расположена на правом берегу реки Барды, между старинными поселениями Семеновкой и Куштомаком, в месте слияния
Барды с речками Кашкалак и Иргиш. По прямой до райцентра (до Большой Усы) - 11 километров. Но прямой дороги нет. В этих местах
проходит водораздел между северными (Барда, Тулва) и южными (Буй, Пизь) реками. Пространство водораздела большое, места высокие,
поэтому климат в Суганке значительно суровее, чем в Ошье. К тому времени Суганка соединилась уже со своими старинными соседями – Семеновкой и Куштомаком. В дальнейшем она поглотила Семеновку. На картах позапрошлого века уже значились Ошья, починок
Б.Усинский, Семеновка и Куштомак.
1956г. Суганка. Люда с няней.
1956г. Вася и Игошевы.
Чапаевская МТС, расположенная в Суганке, была современной, хорошо спланированной и
оборудованной станцией. Среди новых кирпичных корпусов были двухэтажные. В корпусах ремонтировали трактора, машины,
комбайны и другую сельхозтехнику со всего района. Было много разных станков, и все они работали. Бытовые проблемы жителей
никого не интересовали. Квартиру нам дали рядом с МТС в пяти стенном доме из бруса. В правой половине поселилась наша семья.
В левой жила семья главного инженера МТС Игошева. Никаких хозяйственных построек не было. Бани не было. Участок при доме
сотки две - пустой. Воду носили из далекого колодца.
2013г. Суганка. Дом Игошевых и Андреевых.
1956г. Суганка. Проводы в Ошью.
Папа бросился срочно строить баньку и рыть возле дома колодец. Видно было, что делал это он уже на скорую руку, без
энтузиазма. Для семьи перспективы представлялись довольно туманными. Школа в Суганке была только начальная, четырехлетняя.
Дальше надо было учиться в Куштомаке, за 5 километров. Маму приняли в школу учительницей. В школе было всего две маленькие
классные комнаты. В одной мама вела первый и третий классы. Во второй учительствовала Сорокина, и вела второй и четвертый классы.
Магазин располагался в дощатом сарае за нашим домом. В миниатюрном клубе едва размещался старый киноаппарат и несколько лавок
для зрителей. Больницы не было.
У Сорокиных было десять или одиннадцать детей. И ни один из них еще не достиг совершеннолетия. Жили они очень тяжело.
Присвоенное Сорокиной звание Матери-героини не давало никаких привелегий. Отец работал парторгом МТС и зарабатывал немного.
С Вовкой Сорокиным мы учились в одном классе, и я иногда бывал у них дома. Звали обедать. Вовкина мама ставила на стол
огромную железную эмалированную чашку. Доставала ухватом из печи чугун, черпала похлебку, резала на куски каравай хлеба.
Все садились и ели. За столом был порядок. Черпали все по очереди - большие и маленькие. Расходились, когда чашка пустела.
Из любопытства и солидарности мы делали то же, что и Сорокины, и другие ребята. Высматривали и доставали из птичьих, в
основном сорочьих гнезд, яйца. Для этого надо было еще суметь залезть на дерево. Потом пекли яйца на костерке и ели. Было странно то,
что желток затвердевал, а белок оставался жидким и прозрачным. Я раз лизнул, и, не подав виду, что мне противно, отдал свою долю
ребятам. Ели кисленку, сергибузы. Пиканы и кособрылку я тоже пробовал. Их надо было очистить так, чтобы не коснуться кожуры губами.
Иначе на губах вскакивали водянистые волдыри. Точно не знаю, ели или нет их ребята. Может просто подшучивали над нами, неопытными.
Однажды мы перешли вброд Иргиш и оказались в Семеновке. Я глазом моргнуть не успел, как ребята перемахнули через плетень
чьего-то огорода и очистили гряду огурцов. Истоптали и испортили плети. Уже на нашем берегу высыпали добычу из под маек и рубашек,
разделили по справедливости и съели.
Больше я в набегах не участвовал, хотя и звали нас потрошить на реке морды, рыболовные снасти, спиливать медные трубки с
комбайнов на поджиги, и т.п.
Однажды Вовка повел нас в Жуланы. Это лесом в 8 километрах от Суганки, вверх по течению Барды. Отказаться толку не хватило, и
мы побежали. Перешли в Жуланах по плотине на другую сторону реки и ушли довольно далеко. Чтобы не возвращаться, решили переплыть
пруд (метров пять-шесть) на другую сторону. Ребята переплыли, а я забарахтался, наглотался воды и стал тонуть. Кто-то из ребят меня
вытащил. Долго я откашливался, отплевывался, хлюпал носом. Пока просохли, добежали до сторожки, солнце стало клониться к закату.
Сторож сказал, что машина с дойки в Суганку не пойдет, и мы побежали уже на закате в обратный путь.
Домой я пришел в 12 часов в полной темноте. То, что чуть не утонул - не сказал. Меня ругали, но лучше бы выпороли ремнем.
Я и сам понял, что так поступать нельзя. Дружба с Вовкой после этого у меня постепенно сошла на нет.
Зимой мы с папой и механиками ездили на грузовой машине к шефам в Пермь. Машина на обратном пути километров за 30 до
Суганки сломалась. Папа пошел до ближайшей деревни вызывать трактор. А мы разожгли костер и попытались согреться. Трактор приехал,
когда уже стемнело. Долго буксировали. Я тогда промерз и вскоре заболел.
1956г. Полазна. Детский тубсанаторий.
2013г. Суганка. Мостки на р.Иргиш.
Приходил фельдшер из Куштомака. Прописал стрептоцид, водочные компрессы, чай с малиной. Температура держалась почти
неделю около 39. Во второй раз фельдшер сказал - надо везти в район. Закутали в тулуп и на санях повезли в Большую Усу. Больница
располагалась на выезде в сторону Ошьи, на правой стороне. Посмотрел меня врач, послушал и сказал – оставляйте. Больница деревянная. Небольшой коридорчик. Справа печь, слева процедурная комнатка. Прямо большая палата человек на 6, слева маленькая – на двоих.
Туда меня и положили. Сначала кололи пенициллин. Потом перешли на стрептомицин. Температура начала спадать. Доктор и медсестры
повеселели. Привезли и положили в общую палату худого мужчину. Что-то делали. Давали ему кислород из большой черной груши.
Как потом узнал, его скоро отправили домой. Привезли девочку, лежачую, в горячке. Скоро она стала поправляться, похорошела.
Мы с ней любили сидеть у печки и смотреть на огонь. Выписали ее немного раньше меня.
Приезжала мама, привезла штук 15 пирожков с мясом и повидлом. Аппетит был плохой, ел я мало, остатки в тумбочке быстро покрылись плесенью и их пришлось выбросить.
От большого количества уколов болели мышцы ног – больно вставать, больно садиться. Но я понимал, что это ерунда, что
выздоровление уже идет полным ходом. Повели на рентген в соседний домик. Завели в темную комнату и поставили перед небольшим
белым экраном. Выключили свет. Комната осветилась бледным голубоватым светом. Склонились как два привидения над экраном,
разглядывали, долго крутили меня, о чем-то совещались.
Наутро врач позвал меня в процедурную комнату. Сказал, что будет откачивать гной из легкого и надо потерпеть. Посчитал ребра,
достал шприц размером с высокую рюмку. Я отвернулся, и врач приступил к процедуре. Два раза он отсоединял шприц от иголки и
выпускал содержимое. Потом выдернул иглу, и сказал – ну все, ты молодец, иди полежи, на этом, надеюсь, лечение будет закончено.
Я встал, голова закружилась, но успел дойти до кровати и лечь. На другой день состояние мое было уже хорошим, а скоро и уколы
отменили. Выписали меня уже в начале весны. Когда мама приехала забирать меня, доктор сказал ей, чтобы летом она меня послала на
долечивание в детский туберкулезный санаторий в Полазну, и выписал направление.
Я всегда восхищаюсь талантливыми и ответственными людьми, как этот доктор. И возмущаюсь, когда сталкиваюсь с карьеристами и временщиками. Временщики под фанфары возводили Чапаевскую МТС. И сознательно плевали на людей. Разве можно было разворачивать производство там, где нет ничего – ни школы, ни больницы, ни клуба, ни столовой, ни бани. Деревня - и нет ни одной фермы, нет складов, овощехранилищ, навесов для сена, веялок, зерносушилок, сельскохозяйственной техники. На трех реках нет ни одного пруда.
Была пилорама, и ту загубили. Где это видано, чтобы семья директора с 4 маленьким детьми просилась к местным жителям на помывку в
баню.
Но раз уж взялись строить производство, делайте так, чтобы оно жило, чтобы люди видели, что временные трудности будут скоро
преодолены и все наладится. И года не прошло, как при папе МТС построила неплохой клуб из бруса. И баньку поставили, и колодец
выкопали. А те же временщики Союзного масштаба прикончили МТС. Областные – Больше Усинский район. И спросить уже не с кого.
Суганка. Клуб построили в 1956г. Это четверть клуба, а где остальное?
Все дело тем и кончилось, что колхозы в округе и специалисты МТС не захотели иметь дело с окончательно обнищавшей после ликвидации МТС Суганкой. Люди разбежались, имущество МТС разбазарили, корпуса развалились сами, контора исчезла, дома
специалистов и руководителей сгнили, трехосные машины и сельхозтехника вросли в землю. Училище механизации УМСХ №8,
созданное в Суганке на базе Чапаевской МТС для отвода глаз от этих безобразий, по тем же причинам скоро исчезло из Суганки и объявилось
уже под другим именем в Елово.
Чапаевская МТС в Суганке. Одна из самых оснащенных в Пермской области.
А Суганка, несмотря на то, что через несколько десятилетий появились в ней Культурный центр, ФАП и Средняя школа, так и не возродилась. Да и кому возрождать ее, если в Сугановской средней школе в 2023 году училось всего 46 человек из Суганки, Куштомака и
окрестных деревень, 11 класс закончил только один выпускник.
В 2023 году мы с Васей были в Суганке. Там и дороги то уже нет. Гравийка вся разбита и провалена, хуже, чем в послевоенные годы.
Деревни умирают. А временщику что. Сгинула МТС, сгинул Б-Усинский район, сгинет Суганка и Куштомак и проблемы сгинут.
А карьеристы да временщики снова придумают что-нибудь, и начнут строительство другой новой жизни.
На том подлецы стояли, и стоять будут…
Церковь в Ошье
Вид с северной стороны (с стороны сельпо)
Удивительно, но изображение Бога Саваофа в нашей Ошьинской Церкви тоже было, я видел его своими глазами, и производило
оно поразительное впечатление.
В храме нашего села мне довелось бывать во времена полного его запустения.
Это было летом 1954 года. Мне исполнилось 6 лет. Мой брат Володя был почти на 2 года старше меня.
Жили мы в конце Карпатской улицы. И когда старшие ребята – школьники собирались искать клады в
развалах церкви, я всегда увязывался за ними.
Церковь была закрыта на замок. С южной стороны по центру зиял вход в подвал, заваленный
наполовину битым кирпичем и землей. Пролезть в подвал не составляло труда, но из-за сырости,
темноты и холода мы старались поскорее оттуда выбраться.
С западной стороны, слева от входа в церковь, был еще один подвал. Это был даже не подвал,
а небольшое помещение, закрытое прочной дверью. Там были составлены в ряд большие деревянные иконы.
Штук 10. Мы пытались пролезть туда, но у нас это не получилось. Куда потом делись иконы – неизвестно.
Впоследствии над этим подвалом оборудовали кинобудку.
Часть окон церкви было разбито, кованые решетки вывернуты, врата закрывались неплотно, и
мы при желании и из любопытства всегда могли забраться в церковь, лазили везде, где только могли.
На крышу церкви вела старая полуразвалившаяся лестница. Юго-восточная часть крыши полностью
обвалилась. Страшно было лезть на крышу. Еще страшнее было находиться на краю провала свода. Свод,
там, где еще не провалился, был засыпан толстым слоем земли. Из земли повсюду торчали бревна,
то ли от крыши, то ли те, что держали свод. Зато вид на село с высоты птичьего полета был
удивительным и завораживающим.
Клад мы не нашли. А вот чудо произошло. На северо-восточном своде храма, почти не тронутое
временем, сияло изображение Бога Саваофа. На всем остальном пространстве церкви штукатурка почти не
уцелела, справа был провал купола, а Бог Саваоф своим неземным взглядом смотрел на меня,
проникая в мою детскую душу и наполняя ее необъяснимой радостью.
Осенью 1955 года я пошел в школу. Первый класс вела Таисия Григорьевна. Однако проучился
я недолго - папу перевели в Суганку, и мы вынуждены были уехать из Ошьи. Вернулись мы обратно
в 1956 году, после упразднения МТС.
В 1956 году храм уже перестраивали под клуб, и попасть во время стройки в него было почти
невозможно. Уже убрали провал свода, закрыли крышу, постелили пол на «втором этаже»,
где предполагалось разместить библиотеку. Сразу после возвращения в Ошью бегали мы с Володей
смотреть, как пробивают проем двери библиотеки. Строители работали ломами. Это был каторжный
труд – ломы отскакивали, искры летели в разные стороны, дело не двигалось. Так и появилась
несуразная дверь, перед которой всякий входящий отдавал храму поклон. Такими же несуразными были
окна второго этажа, и крыльцо кинобудки, и сама кинобудка, и кочегарка. До окончания восьмилетки я
так ни разу и не был на втором этаже клуба. И что произошло с Богом Саваофом – мне не известно.
Надо быть честным – в период безбожия размещение клуба позволило сохранить храм для
последующих поколений. А в клубе не только смотрели кино и устраивали танцы. Проводили собрания,
выступала сельская и школьная самодеятельность, ставили постановки, приезжали артисты. Однажды выступал какой-то театр лилипутов. Меня к выступлениям тоже привлекали - я пел со сцены, играл на мандолине в
составе школьного оркестра, участвовал в постановке спектакля про партизан. Правда, здесь мы
перестарались. Когда по ходу постановки взорвали немецкий штаб (подожгли на столе перед «фашистами»
черный порох), дым заполнил зал, и зрители спешно стали расходиться, не дожидаясь окончания
спектакля и концерта.
Возвращаясь к детским воспоминаниям о картине сотворения мира Богом Саваофом, раз за разом
просматривая росписи других храмов в Интернете и пытаясь найти похожие изображения, я пришел к
следующему убеждению:
- близкий и похожий сюжет изображен в Храме Христа Спасителя;
- каменный храм в Ошье стоился сразу вслед за Храмом Христа Спасителя, поэтому роспись п
оследнего могла стать образцом для росписи храма в Ошье;
- изображение в Ошье расположено не по центру свода, а немного левее и ниже вершины,
а было ли что изображено справа – непонятно – там провал, и штукатурка вся осыпалась;
- вероятно, роспись храма не была закончена – искусно прописан лик Бога, непостижимый
его взгляд, сияние света и величие явления, а вот лучи короткие, менее четкие, быстро растворяются
на светлом фоне свода храма;
- изображение Творца погрудное, херувимы и ангелы отсутствуют, изображение одежды плавно переходит в светлый фон свода храма, других деталей на изображении нет;
- изображение лика Бога Саваофа в Ошье и сейчас воспринимается мной как более совершенное,
чем в Храме Христа Спасителя, оно на мой взгляд обладает лучшими пропорциями и расположением в
пространстве свода храма, сильнее воздействует на человека, меньше сосредоточено на масштабе и
деталях творения, и больше на проникновении в душу человека;
- кем бы ни был автор росписи храма в Ошье – это великий художник, и быть может еще
узнаем мы его имя, и станут известны его творения.
Это чудо из детства сопровождает меня на протяжении всей моей жизни. За давностью времен и
неясностью детских воспоминаний не исключены ошибки, неточности и субъективное восприятие.
Потому приношу заранее всем свои извинения.
По старой Ошье
То ли люди в Ошье более стойкие, то ли больше у них житейской мудрости – не допустили
они разрухи и запустения во времена революционного угара, строительства социализма и беспредела
перестройки. Ошья похорошела. Жителями построено много новых красивых личных домов. В современных
зданиях разместились школа, дом культуры, участковая больница, детский сад, почта, пекарня, АЗС.
Появились народный культурный центр, кафе, сбербанк, супермаркет, новые магазины, пункт выдачи
интернет заказов, баня на берегу пруда. Восстановлена церковь. Построены новые пруды на реке Ошье.
Всего в Ошье 3 крупных пруда и 4 маленьких – Закарпатский, Корабль, Кирпичики и Петух.
Самоочищается Ошья. Не приживаются в ней плохие люди. А свои учатся добру и
справедливости с детства, от соседей и односельчан, воспитателей и учителей. В детстве я,
моя сестра и братья прошли эту школу. И мы благодарны судьбе за это. Попытаюсь теперь вспомнить,
какой была Ошья во времена моего детства и юности.
Переулок Мостовой. Здесь прошло наше детство.
Наш дом последний на Карпатской улице. Предпоследний - дом Поспеловых. За нами овражек и
Карпаты. От дома к реке ведет Мостовой переулок. В то время переулка и моста еще не было, но дома в
направлении реки уже выстроились. В соседнем доме с нами жила соседка Валентина Килина.
На другой стороне переулка рядом с Поспеловыми новый дом поставил учитель истории
Николаев Петр Павлович.
Рядом с Килиными стоял старинный дом, похожий на высокую деревянную крепость с маленькими
окнами-бойницами наверху. Большие тяжелые ворота примыкали к дому. Тех, кто проживал в нем, я не
видел ни разу, кроме одного случая. Мы с Володей пошли от реки по осоке к истокам ручья и вышли к
огороду этого дома со стороны овражка. Ручей начинался в кустах ивняка, под большими деревьями
рядом с калиткой огорода. Вытекал ручей из колодца и тут же впадал в прудик размером с большую
комнату, заботливо обложенный дерном. Мы открыли колодец, присели на приступку и залюбовались
чудесной картиной. На дне полного прозрачной студеной воды колодца танцевали свой бесконечный танец
холмики песка, то разбегаясь, в разные стороны, то догоняя друга. Иногда соединялись вместе и
вытягивались, словно хотели получше разглядеть прекрасный мир под голубым небом. Так вытекала из
земли живая вода, становясь веселым беззаботным ручейком.
Тут мы заметили бородатого мужчину, который шел по огороду к колодцу, испугались и
спрятались. Нам раньше говорили, что это или старовер, или белогвардеец. Я никого не хочу обидеть.
У тех и у других своя правда и своя вера. Когда этот дед зачерпнул воду и ушел, мы вдоль огородов
вернулись домой.
В переулке, как раз напротив ворот этого дома-крепости, под огромной ивой, был точно такой
же общественный колодец, с вытекающим из него другим ручейком. Люди со всего околотка брали из него
воду, а из крепости никто к этому колодцу не ходил.
Николаев Петр Павлович. Стерхов Степан Семенович.
Последним домом в переулке был дом Ивана Ароновича, а через дорогу - Степана Семеновича
Стерхова. Рядом были еще два дома, но жителей их я не помню.
На месте дома Петра Павловича сейчас образовался прудик, заросший ивняком. И тогда еще
говорили - зря он там поставил дом – место сырое, гиблое.
Детей в Ошьинских семьях было много. Зимой виделись редко, а вот летом держались вместе.
Володя, старше меня почти на 2 года, уже отходил от нашего околоточного «детсада». Больше держался в
компании своих сверстников и видели мы его редко. А вот соседские малыши, я, Люда и Вася держались
вместе. Мы всегда находили какое-нибудь занятие. То Кийка Поспелова водила нас к себе домой, то дети
Ивана Ароновича. Но чаще всего мы гостили у Стерховых. Я был в этой компании старшим по возрасту и
авторитету. Занятия были разные – купались, рыбачили, ели ягоды, горох с колхозного поля, турнепс.
Много времени проводили в окрестностях Ошьи.
Загадочным местом для нас было старинное кладбище на Карпатах. Туда вела полевая дорожка. Кладбище
небольшое, заросшее деревьями. Ни крестов, ни памятников не осталось. Только везде провалы,
заросшие земляникой. Крупные ягоды повсюду, как капельки крови в траве. Но мама сказала нам,
чтобы мы не смели есть землянику с кладбища. Дальняя часть кладбища была как бы выделена, упорядочена ровными рядами.
Я всегда думал, что это староверское кладбище, но оказалось, что оно мирское. А староверское
кладбище, значительно большее по размерам, находилось на другой стороне реки.
Только потом я узнал, что отдельно лежат белогвардейцы, убитые в Гражданскую войну.
А красноармейцев белые расстреливали на краю оврага недалеко от кузницы. Там сейчас поставлен
обелиск героям Гражданской войны, которого в наше время еще не было.
Мимо этого старинного кладбища бегали мы на вышку – самое высокое место в Ошье.
Там стоял геодезический знак на четырех бревенчатых опорах со смотровой площадкой наверху.
На вышку мы ходили полюбоваться необъятными просторами родных мест, и собирать ягоды в окружающих
перелесках. Прежняя дорога в Ошью была пустынной и унылой. Сейчас на подъезде к Ошье выросла
красивая ухоженная ровная аллея, от вида которой у гостей сразу создается особое предрасположенное настроение.
Леонид Степанович Стерхов вспоминал, как мы ватагой ходили на Северуху. Он был еще маленький,
отстал и потерялся. А я вернулся, и, как он говорит, нашел и спас его. Я тоже это помню в деталях.
Другой случай, который он вспоминал, произошел на Калине. Калина – это маленький омуток на
реке. За ним перекат. За перекатом у конного двора начинался Ошьинский пруд. Сначала просто купались,
загорали, лежали в струях воды переката, руками пытались поймать мальков, которые повсюду шныряли в
изобилии. Пришла идея повысить уровень воды в Калине. Все дружно принялись возводить плотину из
камней, гравия, береговой глины. Скоро уровень поднялся сантиметров на 10 и мы, все перемазанные, пошли купаться. Мне в самом глубоком месте стало почти по горло. Ленька боялся заходить в омут.
А я, не думая, что ему очень страшно, взял его и пустил на глубине, чтобы он поучился плавать.
Когда он закричал от страха, я понял, что перегнул. Подхватил его на руки и поставил на берег.
Он ведь был совсем маленький и не мог не то что учиться плавать, а просто барахтаться.
В его воспоминаниях – я чуть не утопил его.
Больше всего мы боялись при купании конского волоса. Когда он появлялся в воде и проплывал
мимо, извиваясь как змея, мы мигом выскакивали из воды и больше в тот день в воду не заходили.
Говорили, что это ожившие волосы с конного двора. Что они прокалывают кожу и проникают в человека,
и человек уже обречен и скоро умрет. Только через несколько десятилетий я узнал, что конский волос безобиден для человека, животных и рыб. И живет он только в чистой воде. И если есть конский волос,
то как раз там можно купаться, а где его нет, там надо быть осторожным.
Однажды мы с Васей ходили рыбачить в верховья реки, почти к месту слияния с Рогалихой.
Удивило меня тогда то, что на небольшом участке реки были совершенно отвесные берега, высотой
метров 5, извилистые. Никаких остатков строений я не увидел. Стерхов потом говорил нам, что где-то
там была старинная плотина и мельница.
Нашу Ошьинскую мельницу я помню хорошо. Как были устроены плотина, слив воды, водяное колесо.
Жернова располагались в деревянном срубе. Иногда телега привозила зерно. Выходил из сруба мельник,
весь белый, с белым от муки лицом. Разговаривал. Уносили в мельницу зерно. Приносили муку и телега уезжала.
За водяным затвором плотины мельницы был оборудован слив. Глубокий, обнесенный бревнами.
Слой нижних бревен уводил воду далеко от плотины, защищая ее от размыва. За сливом образовался омут
со вспененной кружащейся водой, в котором мы любили рыбачить. Купаться там мы боялись из-за больших
черных пиявок, плавающих у берега в теплой прогретой прудовой воде.
Уборку вели комбайны: прицепные «Коммунар» и самоходные «СК-8 Сталинец».
На полуторке возили все – дрова, зерно, картошку, людей в поле, на сенокос, на уборку.
Водителем полуторки был Порцев В.И. Машину ставили у зерносклада, недалеко от дома Порцева.
Колесный трактор использовали на зернотоке как привод веялки.
Прицепной комбайн на уборке урожая.
Полуторка. Отправка на работу в поле.
После строительства и заполнения колхозного пруда на реке Корабль запустили в него зеркального карпа.
Это было событие. На школьный стадион прилетел вертолет. Рыбу, переложенную сырым мхом в деревянных
ящиках, погрузили на машину и увезли. Рыбачить на этом пруду не разрешалось. Рыбу кормили.
Когда сыпали корм, вода около мостков кипела. Изредка рыбу ловили сетями и куда-то отправляли.
В магазине и дома у нас она не появлялась ни разу. Карпа я пробовал только однажды, когда приехали
отдохнуть в Ошью шефы из Перми. Шефами колхоза было Пермское предприятие «Центральные авторемонтные
мастерские» (завод «Автоагрегат»). Прием шефам во главе с директором Гороховым
Николаем Михайловичем устроили на берегу пруда. Папа тогда взял меня с собой. Варили и ели уху,
отдельно - рыбу, огурцы, зеленый лук, какие-то продукты из столовой. Мужчины выпивали, разговаривали,
рассказывали остроумные анекдоты, каких я никогда не слышал. И вернулись домой уже далеко за полночь.
В колхозе появился ГАЗ-69. Водитель, Николай, жил недалеко от А.П.Нирконен. Был молодым,
хозяйственным человеком. Показывал папе, как он одним из первых в селе пробурил в доме скважину и
подвел воду. Однажды мы с папой и Николаем ездили в Пермь к шефам. Остановились ночевать у Гороховых.
Небольшая квартира располагалась на первом этаже двухэтажного дома. Обстановка скромная.
Наутро поехали в мастерские смотреть как идет ремонт наших машин. Николай подошел к одному из
молоденьких слесарей, который ставил шатун в поршень. Покачал шатун. Посмотрел на паренька и
сказал – долго не проходит; и мы ушли.
Три богатыря на волокушах.
. Сено копнили или вывозили сразу.
Летом я и Володя не только работали на огороде или бездельничали. Работали в колхозе за трудодни,
стараясь не отставать от сверстников. На сенокосе и на зернотоке. Утром приходили на развод к
сторожке (конюховке) конного двора. Получали своих лошадей и ехали на покос. Я был прикреплен к
старой спокойной лошади Маньке (тезка нашей козы). Надевал узду, седелко, затягивал подбрюшник.
С какой-то тумбы взбирался на лошадь. Когда все были готовы, мы отправлялись на луга. Ребята, чтобы
показать свою удаль, стегали своих лошадей, переходили на рысь, а потом на галоп. Маньку я не стегал.
Она старалась не отставать, но всегда отставала. Бежала рысью, иногда ненадолго переходила на галоп.
На первых порах при езде рысью я боялся завалиться в сторону, хватался за седелко и гриву. Но через
некоторое время немного освоился и стал пробовать галоп.
За околицей села ребята переставали соперничать, поджидали отставших и уже все вместе
добирались до луга. Лошадей запрягали в волокуши и начиналась работа. Мы проезжали вдоль валков.
Женщины складывали сено и мы отвозили его копнить. Подходило время обеда. Все собирались вместе.
Садились в траву на теплую, прогретую солнцем землю, и ели хлеб и картошку, запивая молоком из
бутылки, ели огурцы, лук, яйца, пили квас. Кое-кто приносил похлебку. Если свой обед у ребят был
скудным, женщины старались поделиться тем, что было. Работали допоздна. В конце дня усталые,
без куража, возвращали лошадей на конный двор конюху, чтобы завтра продолжить сенокос.
Передовики к-за им.Ильича у зернотока
За зернотоком - начальная и семилетняя школа. Справа – интернат.
На зернотоке работы тоже было не впроворот. Машины подвозили зерно от комбайнов и его надо
было срочно столкать из кузова. Освободить место для следующей машины. Ворошить.
Грести к транспортерам, веялке, зерносушилке.
Осенью на трудодни мне выдали 16 килограммов зерна и деньги, на которые я купил на складе
колхоза новенькие резиновые сапоги. И был совершенно счастлив.
В Ошье появилась нефтеразведка. Поставили щитовые дома недалеко от МТМ. В школе появились
новые ученики. Пробурили две скважины. Одну на берегу реки, другую за Карпатами. Мы еще маленькими
ходили смотреть как бурят. Около машины стоял бурильный станок. Из под него при бурении вытекал
глинистый раствор. Вода отстаивалась и закачивалась снова в скважину. Года через два скважины
законсервировали (остались торчать отрезки труб), и нефтеразведка снялась и уехала.
Буровая установка.
Аэросани.
По Ошье, еще при Каюрине, иногда проезжали аэросани. Мотор без глушителя тарахтел на все
село. За пропеллером поднималась настоящая пурга. Все разбегались подальше в стороны, чтобы не
ударило или не засосало пропеллером. Уже в школе мы ходили в МТМ рассматривать остатки этого
аппарата. Кабина была фанерная, тесная.
Сиденья, мотор, лыжи были сняты. Каюрину, как бывшему руководящему работнику авиамоторного завода
им.Сталина, передали аэросани на испытания в реальных условиях. Результат неудовлетворительный.
Выявилось слишком много недостатков.
Начальная школа для старших ребят.
Средняя школа.
В школу осенью и весной мы ходили через овраг, мимо кузницы. Кузница располагалась рядом с
конным двором. Смотрели как работает кузнец. Посредине кузницы стояла наковальня. Слева - верстак с
инструментами, бачек с водой для закалки. Справа оборудован горн и дымоход. Помощником кузнеца был
молодой, богатырского сложения молотобоец. Он добавлял в горн уголь, клал в середину стальную
заготовку и начинал раздувать огонь черными кожаными мехами, дергая их за веревку. Огонь в центре
горна разгорался до ярко белого цвета. Раскаленную заготовку начинали ковать. Кузнец ударял пару
раз молотком по заготовке и показывал молотобойцу куда нанести следующий удар молотом.
После войны кузнецом был Кустов Степан Николаевич. Я помню его еще с дошкольных детских времен.
Правление колхоза им.Ильича.
Продмаг, жилой дом, больница.
В нашем четвертом классе появился новый ученик – Музафар (мы его звали Миша). Казахские
кочевники забрели далеко на север – в наши суровые края, и два года стояли недалеко от Ошьи.
Пригласили нас в гости. Я не представляю себе, как можно зимой выжить на склоне оврага, не имея
теплого жилья. Жила семья в полуземлянке. Было два маленьких окна. В углу установлена железная
печка. Стульев, стола, кроватей нет. Перед окошком лежал невиданный ранее музыкальный инструмент –
казахская домбра, по виду напоминающая дыню с длинным, сантиметров 60 грифом и двумя струнами из
лески. Звук она издавала непривычный, довольно низкий и глухой. Нас усадили на большой войлочный
ковер. Налили в пиалки чай с молоком, заваренный на травах. С непривычки подвернутые ноги быстро
затекли, но чай был выпит, и мы отправились в обратный путь.
В Ошьинской школе в те времена было 5 зданий – на левой стороне улицы - одноэтажное здание для
младших учеников начальной школы. За ним через дом – интернат для детей из соседних деревень.
На правой стороне улицы располагалось старое двухэтажное здание начальной школы для старших учеников.
Дальше по Школьной улице справа размещалась школа семилетка. Вверх по диагонали – средняя школа.
Семилетка и средняя школа соседствовали с зернотоком и складами колхоза им.Ильича. Улица Нагорная
соединяла зерноток с правлением колхоза.
В центре Ошьи, на углу Центральной и Школьной улиц, в те времена была построена новая
столовая. Из нее привозили в школу к большой перемене вкусные, посыпанные сахарной пудрой булочки.
В столовой был буфет, где можно было купить сладости, выпечку и компот из сухофруктов.
В большом старом доме напротив жил с мамой Вася Ушаков. Он в белой рубашке на общей
фотографии детей работников МТС на елке. Напротив этого дома через Школьную улицу стояло
двухэтажное здание больницы. В больнице врачем работала мама Тани Матвеевой
(она на фотографии 1952г. справа от санок). С другой стороны улицы Карпатской роддом.
Через два дома – детский сад. Чуть выше, на левой стороне улицы Школьной располагался конный двор.
Сельмаг в Ошье.
Центральным магазином Ошьи был сельмаг. Он находился по улице Школьной рядом с двухэтажной больницей.
Слева в сельмаге продавали промтовары, одежду, обувь, хозтовары, справа - продукты. За сельмагом
был небольшой продуктовый магазин и парикмахерская. Перед мостом – заготконтора.
Напротив сельмага, через Школьную улицу располагался главный продуктовый магазин.
Продавали хлеб, сахар, соль, подсолнечное масло, конфеты, пряники, вино. Правее – магазин, где
продавали гвозди, лопаты и еще что-то. Дальше (у реки) находились какие-то склады.
Мост через реку был деревянным, построенным из мощных бревен. Пруд был по уровню выше,
чем сейчас, и стоячая вода начиналась уже почти у Калины. Перед мостом река делала зигзаг, образуя
удобное место для рыбалки. Там мы ловили окуньков. Однажды старшие ребята взялись покатать нас,
малышей, на лодке. Поплыли от дома в сторону моста. Старая лодка страшно раскачивалась и протекала.
Нам дали какие-то плошки вычерпывать воду. Хорошо, что быстро сообразили повернуть обратно.
Второй мост – железный в конце Мостового переулка построили уже при нас.
В добрый путь
Володя закончил седьмой класс. В Пермской области полным ходом разрабатывались месторождения
нефти. Решили, что лучшим вариантом будет поступление в Пермский нефтяной техникум. Володя поступил,
начал учиться, получил общежитие. До окончания техникума я с ним виделся редко.
Он заболел – обнаружилась язва двенадцатиперстной кишки. Кто-то из старых жителей Ошьи посоветовал
лечение – принимать по столовой ложке топленого масла с прополисом. Мы с мамой поехали в Пермь и
привезли в маленьком алюминиевом битончике полтора литра этого снадобья. На вид оно было коричневого
цвета. На вкус не пробовал. В общежитии Володя жил с несколькими одноклассниками в маленькой
тесной комнатке. Примерно через месяц Володя написал, что боли прошли и болезнь отступила.
Практику Володя проходил в Осе. После окончания техникума получил распределение в Кунгур.
Там женился. Потом перебрался с семьей в Осу – главным технологом Осинского управления.
Потом переехал с семьей в Пермь начальником отдела бурения «Лукойл-Пермьнефть».
Как-то перед моим поступлением в техникум мы были в гостях у Каюриных. Он уже работал
руководителем треста откормосовхозов. Квартира была большая. Вдоль стены тянулись стеллажи,
заполненные огромным количеством книг. У сына Каюрина Юры (если не ошибаюсь в имени) была своя
комната. На столе паяльник, провода, наборы радиодеталей, телефонные капсюли. Все, о чем можно
было только мечтать радиолюбителю.
Мама Юры приготовила яичницу с колбасой. Прожила она недолгую жизнь – вскоре заболела и
умерла. Каюрин тогда предлагал папе возглавить откормосовхоз где нибудь поближе к Перми.
Долго после этого родители обдумывали, и через два года согласились на переезд в Осу.
Оса. Мы в отпуске. Оса. Мои дети.
У меня тяга к электричеству была еще с детства. Во втором классе на железный гвоздь я
намотал провод и подключил батарейку. Гвоздь намагнитился. Захотелось понять почему это происходит.
В четвертом классе у меня уже крутился самодельный моторчик. Моторчик собственноручно был изготовлен
из подковообразного магнита, полосок жести от консервной банки, проводов, изоленты, иголок и дерева.
Родители выписали журнал «Юный техник», купили книгу «Пионерское лето», в которой можно было найти
все – от секретов построения простейших радиоприемников, до маленькой гидроэлектростанции на ручье.
Так что полету фантазии и желанию все это попробовать, не было границ. Кроме того, мы с Володей
Манзенковым постоянно крутились вместе со старшими ребятами в физическом кабинете и в техническом
кружке нашей школы. Вел кружок учитель физики. Как его звали, не помню. Помню, что жил он в Узяре.
До сих пор удивляюсь, как ему удавалось совместить суровый деревенский быт и увлеченное преподавание,
прививать ученикам стойкую тягу к знаниям. В пятом классе у меня появился самодельный кораблик с
самодельным электромотором и пропеллером, самодельный электрогенератор, детекторный приемник.
В шестом классе учитель физики выдал мне на летние каникулы радиолампы и батареи питания – анодную и
накальную (которые я вернул осенью полностью разряженными). Мне удалось построить двухламповый
приемник. В седьмом классе папа привез первые транзисторы и был изготовлен первый приемник на двух
транзисторах. Не было возможности купить батарейки к этому приемнику – и я сам делал гальванические
элементы.
Так что, когда Володя Манзенков и Петя Чепкасов рассказали, что в Сарапуле есть
Электромехнический техникум, решение сразу было принято. Уже на первом курсе на зимние каникулы я
приехал с самодельным карманным приемником в коробке из под шашек, который изготовил в радиокружке
техникума. В 1963 году в Ошье карманных приемников еще не было. И жители и учителя с удивлением
рассматривали эту самоделку.
После окончания техникума распределился на Сарапульский радиозавод, где и проработал
пятьдесят лет. Конструктором, главным конструктором, заместителем директора по внешним экономическим
связям, по науке, по производству.
Люда закончила в Кунгуре техникум. Закончила в Кургане институт. Потом переехала в Пермь,
где работала главным экономистом Пермского Транспортного управления, главным экономистом Управления
пассажирских перевозок Перми.
Вася закончил в Осе 11 классов. По совету маминого брата Аркадия (он был военкомом в Визинге
– в пригороде Сыктывкара) поступил в высшее военное училище в Ленинграде. Служил в Германии.
Закончил академию, адьюнктуру. Кандидат технических наук, полковник, начальник кафедры академии.
Вышел в отставку и сейчас продолжает работу по специальности в Москве.
2008г. Володя, Люда, Саша, Вася.
В Осе папу назначили директором Тишковского откормосовхоза. Дали квартиру – пятистенный дом в
центре Осы, рядом с домом культуры и стадионом. Дом очень походил на Ошьинский. В доме было
все – большой участок, задний двор, конюшня, сеновал, баня. Водопровод папа оборудовал сам,
подключившись к магистрали, хотя недалеко был колодец. Входишь в калитку и попадаешь
в сад – множество цветов, ягод, ровные ухоженные грядки с овощами, немного картошки
(как же без нее, родной).
Разъехались дети. Но не привыкли родители жить одни. Переехали в Пермь, поближе к
детям – Люде и Володе.
Так сложилась наша судьба. И наши родители, папа и мама, делали все и жертвовали всем,
чтобы она сложилась у нас счастливо. Думаю, что в этом их мечта сбылась…
Пермь. Юбилеи: маме 85 лет, Люде 55 лет. Собрались дети, внуки и правнуки.
Сарапул. Родные на моем юбилее 60 лет.
С уважением ко всем, Андреев Александр Кириллович. Март 2024 года.
